Где властвует любовь - Страница 18

Пенелопа в силу дурной привычки искать в чужих словах скрытый смысл уловила в замечании Колина намек, что он не винит ее за желание сбегать время от времени от собственной матери.

Почему-то это ее опечалило.

Колин помолчал, покачиваясь на каблуках, затем сказал:

– Пожалуй, мне не следует держать тебя под дождем.

Пенелопа улыбнулась. Они простояли здесь по меньшей мере пятнадцать минут. Но если он хочет продолжить игру, она с удовольствием подыграет.

– Ничего, у меня зонт, – сказала она.

Его губы слегка изогнулись.

– Да, но я не был бы джентльменом, если бы не пытался увести тебя в более уютное местечко. Кстати, к вопросу… – Он нахмурился и огляделся по сторонам.

– О чем?

– О джентльменах. Предполагается, что мы должны заботиться о благополучии дам.

– Ну и что?

Он скрестил руки на груди.

– Разве тебя не должна сопровождать горничная?

– Я живу недалеко отсюда, – сказала Пенелопа, несколько задетая тем, что он не помнит, где она живет. В конце концов, они с сестрой – лучшие подруги его сестер. Пару раз он даже проводил ее домой. – На Маунт-стрит, – добавила она.

Колин слегка прищурился, устремив взгляд в сторону Маунт-стрит, хотя что он там надеялся увидеть, она не представляла.

– О, ради Бога, Колин. Здесь пять минут ходьбы. Даже четыре, если идти быстро.

– Я всего лишь хотел убедиться, что там нет темных закоулков, – он повернулся к ней, – где могли бы притаиться злоумышленники.

– В Мейфэре?

– Да, в Мейфэре, – мрачно подтвердил Колин. – Я считаю, что ты должна брать с собой горничную, когда расхаживаешь по улице. Я не желаю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Пенелопа была тронута его заботой, хоть и понимала, что он проявил бы такое же внимание к любой знакомой женщине. Просто это было в его характере.

– Уверяю тебя, я соблюдаю все правила приличия, когда отправляюсь на более длинные расстояния, – сказала она. – Но, право, это так близко. Всего лишь несколько кварталов. Даже моя мама не возражает.

Челюсть Колина напряглась.

– Не говоря уже о том, – добавила Пенелопа, – что мне уже двадцать восемь лет.

– При чем здесь твой возраст? Мне, если хочешь знать, уже тридцать три.

Еще бы ей не знать! Она знала о нем практически все.

– Колин, – сказала она, недовольная жалобными нотками, прозвучавшими в ее голосе.

– Пенелопа, – отозвался он точно таким же тоном.

Она испустила долгий вздох.

– Колин, я старая дева. Мне больше не нужно беспокоиться о соблюдении правил, предписанных семнадцатилетним девушкам.

– Ни за что не поверю…

Пенелопа уперлась рукой в бок.

– Спроси у своей сестры, если не веришь.

Внезапно его лицо приняло серьезное выражение.

– Я не стал бы полагаться на свою сестру в вопросах здравого смысла.

– Колин! – воскликнула Пенелопа. – Что за ужасные вещи ты говоришь.

– Я не сказал, что не люблю ее. Я даже не сказал, что не одобряю ее. Я обожаю Элоизу, как тебе прекрасно известно. Однако…

– Все, что обычно следует за «однако», не сулит ничего хорошего.

– Элоизе, – сказал Колин с несвойственным ему высокомерием, – давно пора выйти замуж.

А вот это, пожалуй, чересчур, особенно произнесенное таким тоном.

– Между прочим, – парировала Пенелопа, вздернув подбородок, – тебе тоже давно пора жениться.

– Ну…

– Тебе уже тридцать три, как ты только что гордо сообщил.

Хотя Колин продолжал делать вид, что все происходящее его немного забавляет, раздражение, мелькнувшее в его глазах, подсказало Пенелопе, что ей пора остановиться.

– Пенелопа…

– Это еще не старость, но вполне солидный возраст, – невозмутимо продолжила она.

Колин выругался себе под нос, удивив Пенелопу, никогда не слышавшую, чтобы он поминал дьявола в присутствии дам. Возможно, ей следовало отнестись к этому как к предостережению, но он задел ее за живое. К тому же она с утра пребывала в легкомысленном настроении, близком к безрассудству.

– Разве твои братья не женились до тридцати? – осведомилась она, приподняв брови.

К ее удивлению, Колин вдруг улыбнулся и скрестил руки на груди, прислонившись к дереву, под которым они стояли.

– Я не во всем похож на братьев.

Это было весьма красноречивое заявление. Многие в свете, включая леди Уистлдаун, считали, что братья Бриджертоны поразительно похожи. Некоторые заходили еще дальше, утверждая, что их невозможно различить. Пенелопе и в голову не приходило, что это может вызывать досаду у кого-нибудь из них. Собственно, она была уверена, что им льстит это сходство, поскольку они прекрасно ладили друг с другом. Но возможно, она ошибалась.

А может, просто не задумывалась об этом.

Что было странно, учитывая, что она провела половину жизни, размышляя о Колине Бриджертоне.

Впрочем, если Колин и обладал темпераментом, он никогда не демонстрировал его при ней. Так что у нее есть все основания гордиться собой. Похоже, ее маленькая колкость насчет того, что его братья женились до тридцати, вывела Колина из равновесия.

Его обычным оружием была ленивая усмешка и тонко рассчитанная шутка. Если бы Колин вышел из себя…

Пенелопа покачала головой, не в состоянии представить себе Колина в ярости. Он никогда не выходил из себя. Во всяком случае, при ней. Он бы по-настоящему – нет, до глубины души – расстроился, случись с ним такое. Да и чтобы привести человека в ярость, нужен кто-то, к кому он испытывает настоящие, глубокие чувства.

Конечно, Колин неплохо относится к ней – может, далее лучше, чем большинство людей, но вряд ли его чувства можно назвать глубокими.